Лемелиск следил за работами и молился, чтобы тауриллы не натворили чего похуже, за чем он не сумел бы уследить. Как-то раз, в самое тяжелое время, когда все задерживалось и большая часть суперструктуры оставалась разобранной, заявился генерал Суламар. Вытягивая шею и вздергивая жесткое мальчишеское личико, генерал прошел прямо к Лемелиску на своих клацающих каблуках и выглянул в обзорный иллюминатор.

— Хорошая работа, инженер,— процедил он неохотно, словно бы Лемелиску так уж нужна была его похвала,— продолжайте.

Лемелиск поднял глаза горе и ушел поискать чего-нибудь поесть. Каким-то образом он снова забыл пообедать..

В часы, отведенные для сна, он снова принялся за трехмерную кристаллическую головоломку Занятие это развлекало его, вынуждало напрягать умственные способности так, что иногда где-то невдалеке, ему казалось, брезжил предел его возможностей И вот однажды, когда весь свет для него сошелся в решении этой проблемы, в изящной и точной подгонке чрезвычайно тонких деталей, в ее кульминационной точке, его снова прервали.

Кристаллическая головоломка, вспыхнув искрами, смешалась и превратилась в кучу бирюлек. Лемелиск пришел в ярость при виде гаморреанского охранника. Толстокожая зеленоватая скотина позволила себе вломиться в комнату и прохрюкала лишь одно слово “Дурга”.

Лемелиск сжал челюсти и отправился за гаморреанцем вдоль по коридору к центру связи. Дурга послал ему личный вызов, нимало не заботясь о том, что на корабле сейчас была середина ночи... да когда он о ком заботился!

Охранник оставил Лемелиска в одиночестве перед плоским экраном с двумерной проекцией Дурги. Дурга вполне мог бы воспользоваться голопроектором, передавшим бы его уменьшенное трехмерное изображение, но хатт не любил систему, зрительно уменьшавшую его громадное тело. Он желал пользоваться плоскими экранами, на которых его скошенная, отмеченная родинкой голова выглядела огромной, все подавляющей вокруг себя. Голосовые устройства усиливали его голос, доводя до громоподобного рева.

— Лемелиск,— заявил Дурга,— я знаю, что Суламар сейчас спит, и хочу переговорить с тобой без него.